Последний герой рок-подполья


Газета “РОССIЯ”, №434, 26 февраля 2002

Полный текст: Indiemusic.ru



Наверное, многие помнят остросоциальную песню группы АЛИСА под названием “Тоталитарный рэп”, написанную в далеком 1987 году. В ней перечислялись все тогдашние герои ленинградского рок-клуба: АКВАРИУМ, КИНО, АУКЦЫОН, ЗООПАРК и ТЕЛЕВИЗОР. В конце 80-х эти группы были на пике популярности, и почти все они остаются в хитах и поныне. Единственное исключение – ТЕЛЕВИЗОР, исчезнувший с горизонта в самом начале 90-х. Михаил Борзыкин, человек, которому ТЕЛЕВИЗОР обязан своим существованием, так и не смог вписаться в народившийся шоу-бизнес, оставшись певцом голодных и свободных. Об этой жизни вне телевидения и стадионов мы и решили поговорить с лидером ТЕЛЕВИЗОРА.


– Когда выйдет новый альбом ТЕЛЕВИЗОРА и будет ли он, как ранее предполагалось, называться “7Б”?

– Пока у меня и у фирмы “Караван”, которая собирается издавать альбом, возникают большие сомнения относительно названия. Скорее всего, вся работа над альбомом будет закончена в ноябре, и в декабре-январе выйдет сам диск. У “Каравана”, как и у всех людей, которые пытаются честно делать свое дело без пиратства и надувательства, дела идут не слишком хорошо. Фирма маленькая. И из-за этого оттягиваются сроки, исключительно из-за финансовых проблем. А по поводу названия тоже есть сомнения, потому что не хотелось бы ассоциироваться с группой 7Б. Тут есть элемент надувательства какого-то. То есть может сложиться ощущение, что я, пытаясь использовать чье-то раскрученное имя, выпускаю свой альбом. А как он будет называться, я еще не решил. Скорее всего либо “Ада нет”, либо “Путь к успеху”.

– А над новым альбомом работа уже идет?

– Да, идет. Я дома работаю над новым альбомом, в принципе, песен достаточно уже, просто надо сидеть и доводить их до ума. Но когда все это будет сделано, не знаю. Просто я понял, что пытаться подчиняться тем законам, той скорости, которая сейчас существует в выпуске альбомов наших исполнителей – совершенно не мой путь. Я этот ритм просто не понимаю. Искусственное ускорение творческого процесса влечет за собой ухудшение качества и музыкальной интересности альбома. Мне вот, например, нравится группа NINE INCH NAILS... В том числе тем, что она писала альбом 5 лет, спокойно писала альбом. Бывает, конечно, что быстро записывается, но если не идет, то надо делать все до тех пор, пока не получится то, что ты хочешь.

– То есть новый альбом, как и предыдущий, будет записан вами в одиночку?

– В основном, да. Большую часть придется делать мне, а потом, на финальной стадии подключатся клавишник, барабанщик и перкуссионист. Каждый внесет какой-то свой элемент. А сводить, возможно, будем на студии, где барабанщик и перкуссионист работают в качестве звукоинженеров.

– Что на ваш взгляд произошло с русским роком? Был ли он актуальным как движение и видятся ли ему сейчас какие-либо альтернативы?

– То, что это было силой, способной будоражить умы и объединять людей... и имело все это запах свободы – совершенно однозначно. В 80-х годах все это переворачивало мозги у тех, кто сомневался, что такое в принципе возможно. Когда они приходили на концерт, они понимали, что и они так могут у себя где-то там. Это общий процесс в стране шел... Раскрепощение мозгов. И рок-н-ролл в этом смысле сыграл не последнюю роль, особенно для людей среднего возраста и творческой интеллигенции. Хотя, тогда рок-клуб посещала в большей степени то, что теперь называется “продвинутая молодежь”. Причем слово “продвинутый” имело очень позитивное значение, это сейчас оно имеет синоним “модный”... То есть там для реклам “Пепси-колы” и “Клинского пива”. Это совсем другое, то есть значение слова нивелировалось до минимума. Тогда под словом “продвинутый” подразумевался более свободномыслящий человек, способный что-то создать сам. Сейчас все эти люди больше не ходят на концерты, потому что то, что они слышат по телевидению и по радио, уже не соответствует их вкусам. А что касается “Нашего радио”, то они, в основном, ориентируются на аудиторию в возрасте от 15 до 18 лет. А поколение двадцатилетних интеллектуалов попросту осталось без своей радиостанции, все закрыли. В Питере закрыли радиостанцию “Катюша”, закрыли “Радио Рокс”, “Балтику”... То есть происходит медленное уничтожение этого пласта культуры, достаточно сознательное. Считается, что рекламодатели не относятся к представителям мыслящего какого-то класса, молодежи с интеллектуальными потребностями.

– Какой на ваш взгляд будет новая музыка? Та, которая изначально не ориентируется на “формат”... И будет ли она в нашей стране востребована?

– Я не Нострадамус, поэтому жестких предсказаний на этот счет у меня нет. Единственное, мне кажется, что сейчас может произойти некий всплеск интереса к чему-то ненадувному. То есть, не исключено, что модным как раз станет то, что является независимым. И только тогда произойдет вот эта вот востребованность. То есть мода на то, что делалось серьезно и не для развлекательных целей. Сейчас, к сожалению, рок-н-ролл взял на себя развлекательные функции. Такой ресторанный подход, официанты от культуры. Я имею в виду востребованных музыкантов. И они пашут, они ремесленники... Делают альбом за альбомом, чтобы оставаться в хитах, делают песни все проще и проще. И это видно, можно даже проследить... “Наше радио” снижает планку, и эти за “Нашим радио” идут. То есть, тенденция-то такая, нехорошая. Но в связи с тем, что началась война... На мой взгляд, действительно началась. По крайней мере, на духовном уровне... Пока... Хотя, уже и не на духовном тоже. Война с богом денег, как мне это представляется. Вот эти вот небоскребы, это такое своего рода впрыскивание. То есть, я надеюсь, что человечество хоть немножко встряхнется и поймет, что... Как это там, в “Брате-2”... В чем сила. В деньгах или все-таки не в деньгах. Есть надежда, а с другой стороны, этот период может продлиться очень недолго, потому, что война будет развиваться. И простая идея заразить сибирской язвой деньги, которая наверняка уже посетила головы террористов, решит вопрос в сторону всепланетной паники. А паника породит остановку во всех сферах, в том числе искусства и культуры. И тогда уже не о чем будет разговаривать...

– Есть такое суждение, что Михаил Борзыкин придерживается каких-то достаточно конкретных радикально-политических взглядов. Пытаются ли какие-либо политические партии привлечь вас на свою сторону?

– Да, были такие попытки со стороны лимоновцев. Я как-то с ними беседовал. Интересные, неглупые ребята, как мне показалось. Но то, что всем этим заправляют люди далеко не с чистыми руками... Мутные такие лошадки заправляют молодежными группировками. Люди, которые в жизни не подтвердили своих взглядов. За всем этим стоит политическая спекуляция и желание сделать из молодых людей пушечное мясо.

– А как на ваш взгляд, в любой массовости, единении есть какая-то сила и необходимость?

– Иногда бывают периоды в истории, когда массовость необходима. То есть массовость может сыграть какую-то позитивную роль, но в течение очень короткого отрезка времени.

– А потом все очень быстро деградирует?

– Да. Во всяком случае, в свое время массовость в рок-музыке помогла. Помогла даже раскрепостить чиновников. То есть мы были буфером таким... Не буфером даже, а толкачом. Пробивали какие-то препоны, а они этим быстренько сзади пользовались и расширяли диапазон разрешенного. Периодически нас за это, конечно, наказывали. Но сами при этом понимали, что в следующий раз уже... Что, вот, например, группа ТЕЛЕВИЗОР спела это... И зачем запрещать это другим, то есть... На таком уровне. И то же самое по всем фронтам, это было настолько массовое явление, что остановить не смогли, просто не смогли. Хотели, но не смогли. И именно за счет массовости. Поэтому массовость может играть очень полезную функцию, но недолго. А вот когда появляются культовые учреждения, партии, которые ставят своей задачей захват и удержание власти, тогда уже и начинается скурвливание. То есть массы попадают под влияния таких вот микрофюреров, которые используют людей для достаточно низких целей.

– ТЕЛЕВИЗОР всегда был мишенью для упреков с разных сторон. И если раньше упрекали в излишней лозунговости, политизированности и сиюминутности, то в чем упрекают сейчас?

– Знаешь, сейчас никто никого не отслеживает. То есть журналисты занимаются тем, что отслеживают тех, в кого вложены деньги, зарабатывая себе таким образом на кусок хлеба. Что же касается ТЕЛЕВИЗОРА... Журналисты, в основном, не знают существа предмета и пишут при этом статьи... Например, недавно вышел концерт в Амстердаме, записанный в 89-м году... А пишут: “Как можно сейчас такую музыку играть?.. Лучше бы сидели себе, и не пытались снова куда-то вылезти. То есть, как их и не было, так бы и не было”. Человек даже не посмотрел дату на обложке, не знаком с тем, когда альбом был записан, при каких условиях, ничего не знает о нынешней ситуации в группе, и тем не менее пишет рецензию. Как будто мы только что съездили в Амстердам, отыграли концерт и выпустили его.

– Возвращаясь к русскому року... Что, на ваш взгляд, произошло с теми людьми, творчество которых в свое время было актуальным?

– Мне сдается, что укатывание – это вообще нормальный человеческий процесс, но в наше время очень ускоренный. Процесс укатывания жизнью происходит сейчас значительно быстрее. И связано это с тем, что массовое сознание не интересуется тонкостями, оно не отслеживает тонкостей, его интересует скелет. Творческий скелет. Когда все понятно и можно быстро проглотить на бегу, как гамбургер. На бегу именно, то есть сожрал песню и побежал дальше. Эпоха слушания музыки, особенно рок-н-ролльной музыки, прошла. Внимательно слушают очень немногие. Скажем, наше поколение было куда большими меломанами. Мы по десять раз прослушивали альбомы, искали музыкальные тонкости в альбомах друг друга и вообще... В альбомах Запада в том числе. А сейчас все как-то сжалось. И в этом сжатии, как раз виноват бог денег, которому выгодно побыстрее втюхать в головы интеллектуальный гамбургер, дать его запить и продавать новый. Это сознательная политика мега-корпораций. И в культуре в том числе. Такой конвейер... Быстрей, быстрей, быстрей... Поэтому популярны римэйки, ремиксы... То, что сейчас в моде, когда по двадцать раз переделывают песню, например, Боба Дилана, действительно саму по себе хорошую песню. Только зачем же говорить, что сенсацией этого сезона стал ремикс на ее римэйк... Ну какая же это сенсация? Сенсаций вообще мало в этом мире появляется, и в музыкальном в том числе. Тенденция очень печальная и связана она с маркетингом, с продажами, с деньгами. А у нас в стране она приобрела вообще звериный облик. И в этом смысле наши мега-звезды уже ничего не отслеживают. Они понимают, что если сейчас напишут песню не быстро, не быстро ее запишут и не быстро продадут, то потеряют деньги и популярность. Поэтому идет дикая работа... Просто я знаю, как это происходит... Когда за месяц надо обязательно записать альбом. При этом альбом должен вписываться в радиоформат. И “монстры рока” сидят и делают это ежедневно с утра до вечера. Это работа, которая не позволяет уже к чему-то творчески относится. Потом выпускают альбом и продают за хорошие деньги. Потому что вовремя, быстро и потому, что это продукт. Продукт, который заказан уже конкретной фирмой, под который уже получена часть денег. Такие вот вещи происходят. Все превратилось в тупой бизнес. Люди пытаются, конечно, себя обманывать как-то, говорить, что ничего подобного, что мы не такие, как МУМИЙ ТРОЛЛЬ... Ну не такие, конечно, получше немножко... Но тем не менее, общая тенденция такая же. И очень часто звучит мысль: “Нам же надо как-то кормить детей”. А это не может быть стимулом... Это все, смерть. Если человек, особенно тот, кто пишет песни, начинает заниматься музыкой, чтобы кормить детей... Это начало духовной деградации.

– Сейчас любая музыка общедоступна. И как на ваш взгляд, не сыграл ли этот фактор негативную роль? Когда форма доминирует над содержанием? Не стала ли эстетика доминировать?

– Я для себя это так схематично разделяю: существуют любители формы и любители содержания. Целая плеяда музыкантов просто оттачивает форму, не понимая, что этого мало. Ну, например, DEADУШКИ... И масса таких новых групп, как Дельфин, например. Хотя нет. Дельфин как-то старается соблюдать грань, пытается, чтобы было хоть какое-то наполнение... Сейчас очень много групп появилось, у которых действительно интересный звук, идеи какие-то музыкальные. Но они работают над формой, поэтому они для танцующих людей. И в результате их воспринимают, как музыку для ног.

– А с другой стороны?

– А с другой стороны все эти “текстовики” так называемые... Они действительно барды по жизни, то есть в рок-н-ролл их занесло достаточно случайно. Они не музыканты... И в результате мы имеем перекос, когда с одной стороны народная музыка для масс, в которой нужно слушать тексты. С другой – музыка для танцующей и развлекающейся по ночам продвинутой молодежи. А вот совместить эти две вещи... Посередине ничего нет. То есть, NINE INCH NAILS’ов в России нет. Хотя, на Западе этого тоже полно. Те же PROPELLERHEADS. Они все-таки интересны с точки зрения формы, но вот с точки зрения содержания... Хотя, наверное, на Западе нет такой грани в людском сознании. Это русское сознание разделяет. Но в результате две ветви не встречаются, очень редко видишь какое-то совпадение. То есть я пытаюсь понять, чего бы мне хотелось, пытаюсь наладить это соединение. В результате получается перегруз для массового мозга. Слишком много музыки и много текста одновременно. Хотя, я считаю, что в каком-то понимании ТЕЛЕВИЗОР все же поп-группа... Если бы убрать одну из составляющих, мы бы попали в одну часть спектра, в сторону клубной электроники... Вот... У меня вообще есть планы сделать какой-то полностью электронный проект, но при этом все же песенный. Менее традиционный, чем сейчас. Надо соединять какие-то вещи. То есть пространство какое-то творческое, над которым люди бьются, но они устают очень быстро, они понимают, что мозги такого напряга не выдерживают. То есть, либо работают ноги, либо уши воспринимают текст. Причем тексты, ты заметь, становятся все проще и проще. Печальная тенденция. Хотя, радует то, что на нашем недавнем концерте было подавляющее число все же молодых людей, 19-20 лет.

– А что вы можете сказать про АЛИСУ?

– Ну АЛИСА все же легенда, на мой взгляд. Культовый коллектив. То есть они пытаются как-то меняться в своем поле, но у них, как мне кажется, слишком много забот кроме музыки. Грубо говоря, возникает на их уровне некая успокоенность. Какой смысл делать что-то новое, если старое так хорошо получается. Люди ходят, залы полные. Человек думает: “Ну и ладно, ну и хорошо”. И его, в общем-то и обвинять нельзя, что в 45 лет не тянет к новому. Просто есть люди с консервативной установкой на жизнь, а есть люди экспериментирующие.

– Многие считают, что ТЕЛЕВИЗОР уже пережил свой пик. Что ты по этому поводу можешь сказать?

– Я в таком русле не рассуждаю. Сказать так – это похоронить себя и стать легендой. А что может быть хуже, чем быть легендой и пользоваться плодами этого. Я уверен, что если бы мы избрали другой путь, то спокойно бы сидели сейчас в ранге группы АЛИСА и бесконечно делали бы песни типа “Сыт по горло”. Актуальные такие, с издевкой, ироничные, только их бы и делали. Потому, что в свое время “Сыт по горло” – это был хит номер один на всяких там радиостанциях...

– То есть этот уход в сторону был сознательным и никаких сожалений не возникает?

– Да нет, не возникает. Все пытаются внушить это сожаление. Просто существует некая музыкальная материя, и существовать внутри этой материи, внутри состояния творческого гораздо приятнее, чем существовать в этом мире... С его законами шоу-бизнеса в том числе. Как только ты начинаешь стремишься понравиться людям, обществу и так далее, ты теряешь искренность и теряешь эту атмосферу.

– То есть творчество – это определенный поиск гармонии?

– Да, поиск внутренней гармонии. И, конечно, большинство музыкантов, с которыми нам в том числе приходится сотрудничать недовольны, что мало концертов, нет денег... Но, в общем, по большому счету... Бога не обманешь, нельзя cамого себя постоянно лохотронить по поводу того, что сейчас я сделаю несколько коммерческих хитов, а вот зато потом... Так не получается. Хотя, на Западе у некоторых получается. Стинг тоже начинал с каких-то песен типа “да-да-да-ду-ду-ду”, но ввиду того, что там несколько другая атмосфера, там настолько много людей, которые занимаются только тем, что хотят в музыке, они образуют громадное сообщество, на них не смотрят косо, наоборот, им помогает государство, которое помогает выжить, есть клубная среда, где они дают концерты и существуют они вполне самодостаточно. Они не лезут в звезды, но именно оттуда в звезды и попадают, но они думают об этом минимально, по крайней мере та среда, с которой мы общались в Голландии – это люди, которые просто сидят и делают музыку. То, чего я от себя всегда хотел. В России же этим почти никто не занимается сейчас. Делают не музыку, делают продукцию музыкальную. То есть, как говорит вокалист группы СПЛИН: “Если у меня песня не катит в течении 20 минут – значит все, я ее откладываю”. Я же так не считаю. Это – халява. “Выбирай сердцем, голосуй сердцем” – очень хороший маркетинговый трюк. В человеке все взаимосвязано, работать должно все вместе... Все тело одновременно должно работать в создании произведения. Говорить, что это от головы, а это от сердца – очень хитрожопое заблуждение, которое позволяет делать халяву, делать все эти пустые песенки типа “В одном из неснятых фильмов Феллини...” При этом с многозначительным лицом, закрыв глаза, эти песенки исполнять и говорить, что это “бог навеял”. Это во-первых претензия на личный контакт с богом, а во вторых – в этом есть обман определенный... Как самообман, так и обман всех остальных. То есть “ребята, воспринимайте это так, что я получил информацию из космоса”... ну и что, что там “письмо в пустом конверте”... мне так захотелось, за 20 минут сел и написал. А в общем... Иногда песни пишутся быстро, иногда долго – это не критерий вообще. И все эти песни “от сердца”, где ничего не понять... Я сторонник емкости какой-то и внятности в песенном жанре. И в этом плане мне Майк Науменко, например ближе...

– Чем Гребенщиков?

– Да, чем Гребенщиков. Есть адекватность какая-то, внятность, понимание формы. Нет попытки задурить мозги людям, не читавшим Кастанеду. Лохотрона нет. И все разговоры про душу и разум для меня являются отмазкой, то есть люди пытаются сами себе внушить, что они пишут песни так быстро не потому, что им надо кормить детей, а потому что бог с ними так хорошо работает, дружит с ними бог, понимаешь? И пытаются это всем доказать. Очень хорошая фишка, на ней едет большинство наших мега-звезд. Она очень удобная. Кричать на каждом углу: “Давайте быть добрыми, братушки”... Вот это все... Это очень хорошо продается. Такое вот братание со всеми... “Я такой же, как вы, но при этом гуру”. Очень хитрая грань и ее соблюдают очень многие наши звезды. Мне это просто неинтересно. Человек застывает в стеклянной своей непоколебимости, божественности, как ему кажется, и живые процессы внутри организма прекращаются. Он как бы икона уже, и в жизни также себя начинает вести. Маска прирастает. А мне бы хотелось... То есть я считаю, что жизненным стимулом является гибкость. Не гибкость внутреннего стержня, а гибкость восприятия и нежелание зацикливать все на себе. То есть тщеславие надо периодически стегать кнутом, чтобы оно не являлось твоей сущностью, не было для тебя самым главным. И понятно, что оно должно быть, но не в таком объеме. Вот у многих из людей, которые добились каких-то вершин, возникает ощущение, что они кинули “ногу в вечность”, у Борис Борисыча была такая строчка, поэтому им теперь уже ничего не надо. Все, что выходит из под их пера изначально гениально. Поэтому им развиваться не надо, нужно просто сидеть и пожинать плоды. То есть они оставили след в сердцах людей на столетие вперед. И этой мысли им достаточно. А мне кажется, что некоторые из нас не умирают после смерти, и надо думать о том, во что превратишься дальше, в какое существо. И не в смысле реинкарнации... И видимо этот вопрос люди потихонечку перестают себе задавать, а мыслят в таком ключе: “Обману ли я бога? Смогу ли я оправдаться, если серьезно спросят, когда он не здесь?“. Они всерьез считают, что раз человечество помнит, значит все сделано. А человечество имеет обыкновение помнить тех, кто ему жопу лижет. Поэтому ориентироваться на человечество – задача неинтересная и неблагодарная. И религиозность, в которую сейчас многие вдарились – из этой же серии. Я понимаю, что религия позитивно влияет на взгляды многих... То есть на то, чтобы люди попросту не перестреляли друг друга, на государственном уровне это может быть так. Но когда человек начинал со свободы, которая ему же богом и дана, в какой-то момент ломается, ему не хватает сил одному противостоять всему этому миру, он начинает искать к какому бы стаду прибиться, чтобы чувствовать себя более защищенным. Этот страх присутствует в нас во всех. Стадом в данном случае является религия, и чаще всего это происходит ближе к концу жизни, то есть человек начинает понимать, что одному... просто погибель. Внутренне... Это же все энергетические процессы, они очень сложные, неизученные, и если ты примыкаешь к стаду – ты становишься сильнее. Идет поддержка, подпитка на таком, даже космическом уровне. Эта подпитка как наркотик, с нее слезть невозможно, и человек попадает в ситуацию, когда он подсажен на какую-то религиозность. Во-первых, это приносит покой в душу, что, наверное хорошо для многих. Для тех, кто перестал сомневаться, искать чего-то, изучать себя. Сразу все ясно, где враги, где друзья... “Мы за солнце, а вы против”. Однозначность появляется, исчезают социальные конфликты. То есть в нашей нынешней ситуации православие – просто суперрелигия: тебя понимает жена, дети, правительство города Москвы, правительство страны... И ты включен в иерархию, ты в системе находишься, и тебе уютно. Это как купить хорошую квартиру, приблизительно тоже самое. В дорогом, защищенном от посторонних шумов и опасностей, месте...

– А как ты считаешь, мешает ли развитию музыки сложившаяся инфраструктура. И насколько она крепка?

– Сейчас как никогда ощущается хрупкость всей этой мафиозной культурной среды. Она казалась еще недавно незыблемой... Сейчас после событий все становится шатким, и в этом позитивность событий... Отрезвление происходит...

– Очень интересна реакция “Нашего радио” на песню “Алла Борисна”... Как долго песня продержалась в эфире?

– По-моему недолго... Она, кажется, поднялась в какой-то там “Чартовой дюжине” в Интернете, не помню на какое место. И все. Пробыла она там, по-моему, месяц. И, как я понимаю, не было никаких цензурных соображений на этот счет у Козырева. Он сказал: “Все нормально, только вот не хватает запоминаемости в мелодии”... Это такой процесс, когда все решает 2-3 человека... По Москве, наверное, человек 10. И решают, опираясь исключительно на свою культуру, на свое понимание хитовости, на заказчика, который будет размещать рекламу на радио. Сейчас все работают на такого усредненного бизнесменчика с урловатыми замашками, он является заказчиком рекламы. Поэтому музыка, которая звучит, должна быть понятна ему, не должна лишний раз отвлекать... Отсюда и идет так называемая экономическая обоснованность всего этого культурного безобразия. Но все очень хрупко. Если гипотетически представить себе, что Березовского каким-то образом все-таки арестуют, то это может повлечь за собой закрытие “Нашего радио” и еще целого ряда изданий, питающихся на его деньги. И все. Исчезнет понимание этого формата. То же самое с какой-нибудь другой радиостанцией. Придут другие люди, образуют что-то другое... Все это такие моменты... То есть нынешняя хрупкость очень полезна, как и все нестабильности такого характера. Вдруг выяснилось, что можно воевать с миром денег не ради денег. То есть, это не разборки наркобаронов с нефтяными магнатами, а все-таки появилась сила, которая фанатично убеждена в превосходстве духовных ценностей над материальными.

– А не планируется издания каких-то концертов?

– Планируется. Мы сейчас работаем над изданием концертника, который записали весной в “Зоопарке”. И наш барабанщик Сергей Русанов занимается его сведением. Просто ввиду того, что студия очень часто занята и ввиду общей ситуации в мире, мне кажется, что это тоже отражается – у людей тревожные мозги, и встревожены они хлебом насущным, к сожалению, и у меня в том числе. Но работа идет...

– Сейчас идет очень бурное развитие технологий, как звуковых, так и информационных... МР3... И, как вам кажется, это сыграет позитивную роль или негативную, когда из потока информации будет очень трудно вычленить что-нибудь стоящее?

– Оба аспекта присутствуют. То есть сидеть в Интернете – это лучше, чем смотреть телевизор, по которому показывают рекламу, которую ты не хочешь видеть. Все-таки есть какой-то выбор, несмотря на то, что Интернет очень коммерциализировался за последние несколько лет, изначально идея была другой. И придется потратить гораздо больше усилий, чтобы найти что-то стоящее.

– И не станет ли в этом контексте личностям труднее пробиваться на фоне общей доступности информации?

– Уже стало. Потому, что музыкой сейчас занимается очень много людей, которые просто имеют компьютер, но которым решительно нечего сказать, которые оттачивают форму, выдают ее за некую концепцию. Появилось множество технократических музыкантов, которые не сочиняют музыку. Они идут от звука. И, хотя есть интересные находки, мне все же кажется, что эта демократизация имеет больше негативных сторон. То есть, лозунг, что каждый теперь может сочинить и быстро записать качественную модную музыку, не оправдывается. В результате имеем кучи мусора, которые хорошо записаны, сделаны с модным звуком, но нет самого главного – личности автора. И это поэтому неинтересно. Хотя, понимается не сразу – вначале кажется, что все очень хорошо... Все-таки определенная тоталитарность в искусстве играет позитивную роль. Под тоталитарностью я подразумеваю то, что в центре какого-то творческого события должна стоять личность, которая может что-то сказать. Не просто хочет делать музыку, а уже ей есть что сказать. Грубо говоря, в центре всего должна стоять талантливая личность, а не технологии. А, скажем, эстетика многих танцевальных музык предполагает, что все наоборот – не надо выпендриваться, будь таким же, мы знаем, какого цвета у тебя трусы. Поэтому, ты наш друг, ты – ди-джей. Мы тебя знаем и мы тебя любим. А так как мы тебя любим, то в этой песне темп должен быть 140, и твоя песня должна быть похожа на другого ди-джея. То есть индустрия тоже такая, гамбургерная. Они очень гордятся тем, что в их среде нет героев: “У нас нет пафоса, это у вас там, в роке, пафос”. В результате я, какое-то время переваривая эту идею, понял, что определенная доля тоталитарности необходима. То есть, должна присутствовать сильная личность, которая в каком-то смысле даже навязывает свои мысли.


Илья ЗИНИН
Сайт создан в системе uCoz