(из русской народной песни)
Столько не живут...
Можете ли вы представить себе мое удивление, когда в один прекрасный весенний день я
вдруг наткнулась взглядом на афишу, анонсирующую концерт ТЕЛЕВИЗОРА? Циничное восклицание:
“Еще живы?!” – здесь было уместно и неоригинально. Что Екатеринбургу
рок-группа, которая последний раз была здесь 8 лет назад? Свидетели говорят, выступление
проходило на открытой площадке, в День города, что ли... 8 лет !!! За это время успела
нахлынуть так называемая третья волна уральского рока (какое ей дело до ТЕЛЕВИЗОРА?
АЛИСУ и БГ, периодически к нам заезжающих, помнят – и то ладно). За это время успел
появиться и прочно обосноваться в мегаплодовитом интернет-пространстве проект “Новое
поколение уральского рока”, активно и трепетно реагирующий не только на местные
новообразования Ебурга, но и на появление в городе всяких там ветеран-кумиров, пусть даже
и убеленных сединами, но собирающих толпы своих почитателей-ровесников с их новообращенными
отпрысками.. Да что там! За эти полторы пятилетки вообще появилось новое поколение людей –
потенциальных слушателей, уже начинающих тянуть свои ручонки к музыкальным центрам и
потихоньку формирующих свои музыкальные пристрастия. В свете вышеперечисленных фактов
концерт ТЕЛЕВИЗОРА в Екатеринбурге уместно сравнить с появлением под невнятным майским
солнцем Урала какого-нибудь троглодита (что значит это слово, не знаю точно, но встречала
его в стихотворении одного поэта и усекла – что-то весьма древнее... и очень даже
может быть – с панцирем).
Логика появления сего персонажа для меня, непосвященного слушателя, абсолютно непонятна – с чего это вдруг? При этом очевидно то, что устраивать концерт 9 мая, да еще на отдаленной площадке – в рок-клубе “Фауст” – необдуманный, или случайный организаторский ход. Возможно, немалая часть старых поклонников ТЕЛЕВИЗОРА в этот день была занята важными делами, например, детей своих, исполняя свой родительский долг, на салют вела. Факт: два знакомых мне человека пошли бы на концерт с радостью, будь он организован в другой день. В то же время я столкнулась и с таким мнением: ТЕЛЕВИЗОРУ с его остросоциальными текстами выступать в День победы (или например, в День конституции) – само то (замечу, тот же комментатор (не пришедший на концерт, между прочим) альбому “Дым-туман” дал определение – “мистика”).
ТЕЛЕВИЗОР для Екатеринбурга? Я помню какой-то концерт в конце 80-х – начале 90-х: ТЕЛЕВИЗОР, приехавший в тогда еще Свердловск, встречали как кумиров – восторженно. Не скажу наверняка, на какой это было площадке (скорее всего, во Дворце спорта) – к сцене было не протолкнуться... Еще бы – эта питерская группа, на рубеже двух последних десятилетий прошлого века входила в обойму лидирующих единиц рок-фронта, двинувшего на народные массы с разрешения правительства. Кстати, по свидетельству фотографа Ильдара Зиганшина, ТЕЛЕВИЗОР в Свердловске бывал еще в середине 80-х годов, когда “хождение в массы” было полулегальным. Я уже тех событий не застала, а посему ничего не могу о них сказать и сравнить с переходным периодом, пришедшим им на смену. Мне было до лампочки, что многочисленные концерты, по которым я бегала с горящими глазами, идут в официальном русле – все воспринималось “взахлеб”, как откровение.
Неудивительно, что ТЕЛЕВИЗОР после первого – еще винилового –
знакомства был расценен мною как открытие и зачислен в ряды любимейших отечественных
коллективов. Притягательный своей дерзостью, дерганной по ритму музыке, отрицающим все и
вся текстам, он, в то же время, стоял особняком среди других моих предпочтений. Пожалуй,
не ошибусь, если скажу, что TV был для меня “инфан террибль”: его огульный вызов
всему миру как-то отпугивал и смущал, и принимала его я как-то неуверенно и, прямо скажу,
лицемерно. В оппозиционерстве моем, питаемом творчеством таких групп, как ТЕЛЕВИЗОР,
было что-то литературное, книжное – на самом-то деле в глубине души я верила, что
лучшее в этой жизни все-таки где-то еще есть, или будет – ну, не за этим поворотом,
так за другим. И надеялась, что уж я-то не в системе, и уж точно не говно. К слову, о
литературщине – мне, тогда еще ценившей прелесть и прок “верхнего”
образования, ужасно импонировало то, что Михаил Борзыкин, лидер группы, учился на филфаке
ленинградского, по-моему, университета. Да, несомненно, этот факт был в моих глазах
дополнительным бонусом – тем более, что сама я когда-то, при поступлении аналогичный
фак нашего университета вылетела на первом же экзамене (может и к лучшему...). От моей
причастности к армии ценителей ТЕЛЕВИЗОРА дошло материальное свидетельство –
хранящаяся на полке с незабвенной памяти “винилом” пластинка с альбомом
“Шествие рыб” (1985), выпущенная в 1988 году на студии грамзаписи “Мелодия”
тиражом 50000 экземпляров и по цене 2 руб. 50 коп за штуку.
Верность же TВ я не сохранила –
он более чем на 10 лет надежно выпал из моего поля зрения и ютился где-то на обочине
склероза отзвуком далекой для меня эпохи, сродни телевизионным аппаратам “Рекорд”
или “Радуга”. Возвращать его обратно мне как-то не приходило в голову, и вполне
логично – идти на концерт забытого питерского героя я не собиралась, сомневаясь в том,
что это может быть интересно. Умалять достоинства хитов “Отечество иллюзий” или
“Твой папа – фашист” не приходило в голову. Да, злободневно и сейчас, но –
мамадорогая! – они звучали в моих ушах заезженной пластинкой прошедших дней, к которым
я испытываю элементарную благодарность очумелого Самоделкина, но не питаю трепетных чувств.
О том, что в 1990-е годы у ТЕЛЕВИЗОРА вышло несколько альбомов, я узнала в последний момент.
Это открытие потрясло меня, неграмотную и дремучую, и малость приободрило. Иначе – что?
Тащиться на концерт, чтобы помянуть юность туманную?... Не-е-е-ет, я из тех кокэток, что
совершенно пофигистично взглянут на случайно попавшееся под руку свое старое фото – и
ну дальше рубиться за сегодняшний день в надежде на завтрашний, но специально перелистывать
альбомы с обмусоленными, а потом забытыми снимками – увольте! ТЕЛЕВИЗОР был именно
такой затертой до дыр памяти страницей. И ее пришлось неожиданно актуализировать. Причина
была проста – не нашлось под рукой лучшего кандидата, чем СтарушнцЫя, видевшая эту
группу во времена ее легального расцвета, когда большинство тех, кто резвится в гостевухе
сайта “Новое поколение уральского рока” и глумится в отчетах – только
училось писать и читать. Дети, не бейте старушку!
(народная присказка)
Итак, надравшись чаю (процесс распития этого целебного напитка был сознательно
затянут), я поплелась в “Фауст”. Чувство долга перед сайтом боролось во мне с
недобрыми мыслями о последующей необходимости писать отчет (а писать я не люблю до такой
степени, что испытываю отвращение к ручке и клавиатуре, а если уж начну, то вылезть из
этого не могу, потому как вязну в словах). В нужной точке я оказалась приблизительно в
21.30 – на полтора часа позже времени, рекомендованном в афише для начала концерта.
Втайне я надеялась, что приду к его финалу, но подозревала – и небезосновательно – что и начала еще не было. В “Фаусте” царила мертвая и тосковатая
атмосфера ожидания – обычное дело! Тем не менее, немного осмотревшись, я обнаружила
изменения, произошедшие с тех пор, как я была в этих стенах последний раз – женский
сортир перенесли поближе к мужскому – со второго этажа на первый. Теперь в наличии в
одной из немногочисленных рок-площадок города – почти что совмещенная общественная
уборная, зато прежние удобства на втором предназначены исключительно для администрации и
музыкантов, и предусмотрительно запираются на ключ. Да ... видела я в зале на стенах и
шторах, остатки демократичного декора, о котором до этого слышала краем уха –
маленькие звездочки из фольги, сохранившиеся от концерта, посвященного Дню космонавтики.
Эти трогательные плевочки только усугубляли аскетичную атмосферу “Фауста”,
напоминающую пионерлагерные клубы перед самым их закрытием, в тот самый момент, когда
вожатые строгим голосом начинают сгонять своих питомцев в корпуса, уже скрывшиеся в
вечерних сумерках. В нашем же случае все только начиналось.
Где-то в 21.40 Михаил Борзыкин – фронтмен группы от самого ее основания и автор всех текстов – и два музыканта (ударник и гитарист) имени Пятой смены состава вышли на сцену, где красовался ноутбук, заменяющий клавишную секцию. Краткое приветствие, включающее поздравление по поводу 9 мая – праздника, который не для всех равнозначен, “учитывая обстановку в стране”. В общем, музыка еще не зазвучала, а “песня” о язвах общества уже понеслась. ТЕЛЕВИЗОР в лице лидера узнавался как родной, тем более, что лидер предстал не потрепанный временем, как ожидалось (ведь – сколько зим, сколько лет...) – может сказывается ненавязчивость с гастролями? Я, честно говоря, вообще сначала опешила: передо мной – не в памяти, а в реале – один к одному, как будто воскресла картина более чем 10-летней давности. Эффект “дежавю” усугублял красно-черный полосатый пиджак, в котором Михаил Борзыкин в памяти моей прочно вписан в коллаж под названием “Эпоха перестройки”.
Ощущение невероятности происходящего рассеялось под напором энергии, обрушившейся в зал, хорошего драйва и цепляющих за живое песен. Большинство из них я слышала впервые, но звук, к счастью, был хороший (на мой непритязательный слух), и каждое слово в каждой песне было удивительно хорошо различимо. Я, признаться, порадовалась тому, что меня “выпнули” на этот концерт. Да и как не радоваться всему живому и понятному? Смысл песен ТЕЛЕВИЗОРА прозрачен – Михаил Борзыкин остается верен традиции называть вещи своими именами. Честно вкладывая в творчество свое личное отношению к окружающему миру (продергивая его по всей вертикали – от Ада до Рая) и говоря о себе в этом мире, он, как будто, и не страшится показаться уязвимым. Монолог – в технике нападения, или глухой, меланхоличной защиты. Глубина рефлексии его лирического героя (порой идущая на каком-то клеточном уровне, и уже где-то за болевым порогом) доминирует в высказывании. Изящество выражений, которое, возможно, могло бы смягчить удар или укол, отступает на второй план или отсутствует. Слова, как всегда, бьют наотмашь, а удар приобретает изощренность за счет ярких, точных поэтических образов.
У ТЕЛЕВИЗОРА, на мой изысканный вкус, – своя поэзия, она
режет глаз, как облако рассекает луну в знаменитом кадре из “Алдалузского пса”.
Неожиданно и обескураживающе смягчает тексты та музыкальная форма, в которой они подаются.
Как и прежде, для ТВ характерны ритмически неровные музыка и тексты, но фишка (или
контрапункт) в том, что они взаимно “офактуриваются” – “наждачная”
поэзия воспринимается еще острее благодаря затейливости инструментальных ходов.
Полифоничность в музыкальной подаче контрастирует с перманентным отчаянием лирического
героя, посылающего весь этот мир на... и предпочитающего думать о вечном. Лишь кое-где на
мрачной картине, написанной с экспрессией, приправленной надменностью, скепсисом и иронией,
мерцают теплые акценты, делающие ее еще более выразительной. По-моему, эта бесспорно
индивидуальная, и совершенно четкая гражданская и философская позиция не похожа на
остросоциальные лозунги. Она скорее нигилистична, возможно, асоциальна, потому что
отвергает социум, хотя от декларативности этой отповеди иногда коробит. Интересно
сочетается со всем этим букетом артистическое обаяние Михаила Борзыкина (аскетичность +
чувственность) проецирующееся в зал вместе с песнями, и сбивающее с толку пытливого
аналитика и бесстрастного наблюдателя, каковым я, собственно, стараюсь быть. В
магнетических способностях (если только они не плод моего воображения) лидера ТЕЛЕВИЗОРА
сомневаться не приходится, хотя его сценодвижения не похожи на пасы гипнотизера, а
заимствованы, наверное, у боксера с плохой защитой, и матроса, подающего сигнал SOS без флажков.
Зачином концерту стала песня “С вами говорит телевизор” (из уже упоминаемого альбома “Шествие рыб”). Сразу после ее исполнения публика “по-бандерложьи” придвинулась поближе к сцене. Кстати, о публике и ее количестве – отдельно. Народу в зале было, пожалуй, три десятка душ с небольшим, к финалу концерта их едва перевалило за полтинник – то есть, наполненность пространства была где-то между “мало” и “нормально с натяжкой”. Покемоно- и мурзилкоподобные персонажи, прихипхопленные отвязные типы и прочий милый народец, появление которого в 80-х годах прошлого века никто не мог предвидеть, почему-то отсутствовал... По составу публика была... я сказала бы... интеллигентная. Абсолютно не оголтелая, спокойная, можно сказать, по поведению. По прикиду тоже никто из “толпы” не выделялся (кроме двух личностей в косухах), а потому не поддавался дешифровке, идентификации. Возраст – от старшего школьного (или младшего студенческого) до сознательного и зрелого, но пока не лысеющего. Реакция во время концерта – положительная.
Все свидетельствовало о том, что собрались ценители и почитатели именно ТЕЛЕВИЗОРА, во всяком случае, те, кто знал, на что шел. Одни попрыгивали и подергивались в такт, другие кивали головой, вторя ритму, кто-то просто застыл в неподвижности. Ленивой расслабленности, отличающей равнодушных, случайных слушателей, не наблюдалось (последние, впрочем, могли быть и среди тех, кто затаился по периметру зала). Борзыкин спел екатеринбуржцам 25 песен – то есть, 0.5 песни на каждую слушательскую единицу, то и дело подпевающую при встрече со знакомыми словами.
После “С вами говорит телевизор” народ услышал две взаимодополняющие друг друга песни “Униженье” и “Беги-беги”. Затем прозвучала “Муха на стекле” из старого альбома “Ш.р.”, “переделанная кардинально”, как заявил автор. Как мне показалось, по сравнению с ранним вариантом, она теперь “обросла” аранжировкой, смачно растягивающей страдания бедного насекомого, в котором ясно видится намек на тщетность пустого человеческого существования (“Почему нам всем нужна суета? Чтобы не летать!”). “Фантастика!”, – отреагировал кто-то в зале. И вслед за этим: “Михаил, “Отчество иллюзий” будет?”. Ответ был без промедления получен: “Оно всегда с нами”. ТЕЛЕВИЗОР вещал по одному ему ведомой программе. Навстречу требованию “Мой папа – фашист!”, в зал понеслась возрожденная “Все в порядке”. Старый хит. Актуальность текста возрастает год от года – учитывая бухнущую на дрожжах рекламы моду на успешность и благополучие. Потом было что-то личное и язвительное (“Вера”), что можно отсортировать в комплект к “Униженью” и “Беги-беги”. Подобные песни – пугающе очаровательны. Они по достоинству могут быть оценены одиночками, лузерами и аутсайдерами, а также барышнями, падкими на таких типов и прочих.... “Вера”, с ее уродливой гримасой смерти, уступила место “Мечте самоубийцы” (из одноименного альбома):
Я убиваю себя так беспечно – Пью свой век, свои мысли курю. Я проживу без претензий на вечность, Я у жизни себя отберу...
“Утяжеление” программы продолжила “Ада нет” – наверное, одна из самых безысходных, интонационно богатых в музыкальном плане и поэтически насыщенных из всех, включенных в программу, композиций. При всей апокалиптичности, излучаемой этой песней, энергетический заряд, заложенный в ней, как говорится, и “мертвого разбудит”. Такой вот чудовищный позитив... Я, может быть и ошибаюсь, но осмелюсь сказать о композициях ТВ: чем остервенелей в них отчаяние, тем больше в нем кроется витальности. На ум приходит народная мудрость: “Нам бы так жить, как вы умираете!”. Дальше – “Тепло”, окунающая в питерский озноб и космический холод, “Укатала”, посвященная автором “собратьям по перу” и “Люли-люли”, которая меня убедила в том, что Михаил Борзыкин ничего и никого не боится... а может быть, не прорубает чего то... или просто неискренен... От дальнейших размышлений воздержусь – скользкая почва, как и многие дороги в этой жизни. Одна из таких дорог была озвучена в песне “Путь к успеху”. Приведу комментарии самого автора к ней: “Все мы живем в век оголтелого феминизма”, “навеяно личным”, “автобиографичным” и – “это наш рецепт для вас”. Конкретизировать было бы лишним – все ясно из текста, а особенно из припева: “Путь к успеху – это теплая трещина, чтобы быть сверху, надо быть женщиной”. Редкие, как мне показалось, были аплодисменты в ответ на этот “рецепт”. Поразмышлять о неисповедимых путях к успеху я не успела – пораженная тем напором, с которым была выхлестнута в зал “На Желябова, 13”. Кто-то в зале приветствовал ее обрадованно – тихим криком “Ура!”, что явно не вязалось со страданиями человека, умирающего в проходном дворе, и протестом по их поводу:
Что ты веришь в силу этой руки? Наши вены так нежны, вены так тонки... Чужая сила, что по венам кровь несет, Так вот вырвется наружу – и все... Отчего мы так непрочны? Ответь! В каждом теле с рожденья спрятана смерть, В каждом празднике предчувствие беды... Отчего мы не такие, как Ты?
Вообще стоит поразмышлять об этом парадоксе – радость от песен далеко не радостных (вот она – волшебная сила искусства!). Но я уже говорила об оптимизме, загадочно внушаемом ТВ. “Ура!” – по поводу потрясающего пронзительного текста, мощнейшего драйва, которого не выдержал и бездушный предмет – одинокий плакатик с логотипом “Нашего радио”. Размещенный на заднике сцены, он бесславно отвалился под звуки именно этой песни. Сразу после “Желябова” МБ объявил: “А сейчас – веселая песня”, и публика – потомки тех, кто победил в 1945 году, услышала требуемый ранее хит – “Твой папа – фашист”, после чего последовал не менее вечный – “Отечество иллюзий” (а в это самое время, должно быть, народ на улицах Екбурга, ничего не подозревая, радовался салюту...). Своеобразным продолжением темы многострадального Отечества стало обращение к одному из его кумиров в песне “Алла Борисовна”. Не без иронии МБ комментировал: “Песня, посвященная человеку, который не может не восхищать своим сорокалетним присутствием в наших мозгах и на телеэкранах”. Непочтительно, конечно по отношению к примадонне, творческий век которой на сцене равняется, наверное, годам жизни самого МБ. Честно говоря, ни одного слова в ней я не запомнила. Свежо и бодро прозвучала веселая песня “Кожа апельсинья” – демонстрирующая светлую, легкую и пофигистичную сторону нонконформизма:
Как ты красива, Кожа апельсинья. А мне-то все же Дороже кожа своя – Такая ядовитая И неаппетитная, Зато живая И не содрана вами!
Контрастным душем оттенили антиоранжевую композицию песни “Мегамизантроп” (из новых) и “Пустой” с припевом, содержащим что-то похожее на заклинание:
Мир устал от зимы, устал От того, что я в нем живу. Не смотри на Неву с моста – Не смотри с моста на Неву...
Отогнав от себя внезапно возникшее, попахивающее суицидом, желание посмотреть с моста на Неву, я была очарована песней “Звездная” и – охвачена тоской по Питеру. Ощущение одиночества и свободы в пустом вагоне поздней электрички (в бесконечном, по сравнению с нашим, питерском метро)! Это стало последней каплей для острого приступа ностальгии. Согласитесь, любого впечатлительного человека доконала бы часто упоминаемая тема Северной Пальмиры, да еще с приметами места. Загасила приступ тоски песня “Нет денег”. От обычных “негритянских” песен она отличается тем, что в ней нет жалоб, отсутствие денег расценивается просто как грустный факт (“мир всегда принадлежал жлобам”), а выход из бедственного положения – “послать весь этот мир на... и думать о вечном”. Грустные, философские “негритянские” думы смягчил “Мандариновый снег”. С этой песней – новой, “навеянной детскими воспоминаниями”, очень красивой и сентиментальной – Михаил Борзыкин и вышел в финал в концертной программы. Даванул, значит, на сопли – и скрылся. Часть народу схлынула, осталось несколько настырных требователей продолжения сеанса. Желание публики было удовлетворено выходом на бис с последней, исполненной “на посошок”, на дорожку, песней “Уходи один”:
Не станешь Голосом толпы, Музыкой для быдла Тебе не быть. Спрячь подальше Чувство дряхлое вины – Им уже не помочь, Они обречены...
Ясно дав понять, что своим творчеством он и не надеется никого исправить, МБ дружелюбно поблагодарил публику и распрощался с нею. Было около 23.30. “Фауст” я покидала в таком бодром расположении духа, что с легкостью долетела пешком от его стен до моего тогдашнего логова в районе Щорса-Белинского.
Испытывая искреннюю благодарность к с обстоятельствам, выкинувшим меня на концерт, к организаторам концерта и, конечно, группе ТЕЛЕВИЗОР – за то, что проявились в Екатеринбурге, я, тем не менее, помню о тех, кто “обломался”. О неудачном дне концерта уже было сказано, теперь – о рекламе, мф. Все больше обнаруживаю людей, которые даже и не знали о приезде ТЕЛЕВИЗОРА (их вина, наверное, в том, что они не слушают круглыми сутками “Наше радио”, не ползают по сайту Ural-Rock и не ходят читать афиши на столбах, расположенных в центре города). Это уже не претензии (не знаю, кому и предъявлять) – поздняк метаться, но безумно жаль.
Я ради эксперимента провела небольшое исследование, всем кому не попадя из знакомых мне людей задавала один и тот же вопрос: “А помните ли вы такую группу...”. Реакция: “Еще живы” (удивленная или утвердительная) – почти во всех случаях. Ответы – от пофигистических и скептических до заинтересованных и восторженных. 100 баллов получил ответ одного из давних почитателей ТЕЛЕВИЗОРА, человека зрелого, хорошо знакомого с компьютерами, окончившего в свое время физтех УПИ (кстати, учившегося там в одно время с Граховым). Он и не ведал о том, что ТВ к нам недавно приезжали. На приведенные мною цифры – о количестве народу в зале – сделал круглые глаза и воскликнул: “Так это же позор для Екатеринбурга!”. Этот респондент хорошо помнит выступление ТЕЛЕВИЗОРА в несуществующем ныне Свердловском рок-клубе, находившемся в ДК Свердлова (ныне – ДК УВД). По его мнению, это был один из сильнейших концертов тех времен. Одним из ярких эпизодов этого концерта стал момент, когда какой-то благодарный слушатель во время исполнения песни “Твой папа – фашист” вскочил на сцену и, в порыве чувств, долго тряс Михаилу Бозыкину руку. Зал, в восторге, стоял на ушах... Менты в то время – уже (или еще) – не злобствовали, а такого зверя как “охранник”, в наших краях тоже пока не знали. Респондент называет дату концерта – 30 апреля 1988 года. Он утверждает, что запомнил ее совершенно точно, так как именно в этот день жену с дочерью из роддома забирал. Представляете? Довез, значит, супругу с малюткой до дома, и – на концерт. Жена напутствовала: “Ты только родителям не говори!”. А девочка выросла и пополнила ряды юных екатеринбургских меломанов и старается не пропускать концерты БГ, АЛИСЫ, КРЕМАТОРИЯ, САНСАРЫ и ЧАЙФА.
ЗЫ. Записей ТЕЛЕВИЗОРА мною не обнаружено ни в одном из крупных музыкальных салонов города Екатеринбурга. В замечательнейшем киоске напротив Дома кино их тоже нет. Везде отвечают – что-то было, но сейчас – нету.
Фото: Ильдар ЗИГАНШИН