Сверхзадача ТЕЛЕВИЗОРА

– Дело в том, что альбом под названием “Отчуждение”, записанный в 1989-м году, так и не увидел свет в том виде, в котором он был записан. По всей стране ходили какие-то пиратские копии, но ни группа ТЕЛЕВИЗОР, ни Александр Шульгин, спродюсировавший этот альбом, никакого отношения к их появлению не имели. Получилось так, что нам не удалось достигнуть компромисса по поводу дальнейшего сотрудничества с Александром Шульгиным, и мы вынуждены были расстаться с этим материалом. В данном случае не имеет смысла предъявлять взаимные претензии, поскольку произошло недопонимание.

– А в чем заключалась проблема с Шульгиным?

– Мы отказались подписывать с ним договор о дальнейшем сотрудничестве, потому что нас не устраивал пункт, связанный с принципиальной вещью – свободой выбора (с кем играть, и в каких тусовках играть). Вот такой был пункт. Он отказался его убирать, а мы, в свою очередь, отказались заключать договор. Так как он потратил довольно много денег на организацию записи – на студию и на гостиницу, он вполне имел основания предложить нам выкупить материал, но у нас таких денег не нашлось. И впоследствии еще несколько раз велись переговоры на эту тему, но сумма все время оставалась слишком большой.

– Михаил, а почему Вы решили перезаписать и выпустить “Отчуждение” сейчас?

– Я решил, что пора восполнить пробел. Мне всегда казались интересными как песни, записанные на этом альбоме, так и период, в который они были написаны. Это все-таки творчество уже, так скажем, довольно зрелого ТЕЛЕВИЗОРА. Все остальные наши старые альбомы были переизданы, так что “Отчуждение” явится хорошим дополнением к коллекции. Я решил назвать альбом “Отчуждение-2005”, потому что звучать все будет совсем по-другому – так, как группа ТЕЛЕВИЗОР видит этот материал в 2005-м году.

– Это был единственный пробел в дискографии ТЕЛЕВИЗОРА?

– Нет, были какие-то незначительные пробелы в виде невыхода концертных альбомов или пиратского издания “Концерта в Амстердаме”, но вот чтобы номерной альбом не вышел – это единственный случай.

– Вы будете вносить изменения в трек-лист?

– В этот раз не записана песня “Отечество иллюзий”, потому что она уже много где присутствует. Но остальные все песни те же самые, плюс композиция “Все в порядке”, которая нигде не выходила. Это песня того же периода, но тогда нам просто не удалось ее записать.

– “Отчуждение-2005” вы записываете по той же схеме, что и два последних альбома, то есть в одиночку?

– Большей частью да. Но в записи двух песен участвует наш гитарист Сергей Сивицкий.

– То есть звук будет предельно электронный?

– Думаю, да. Я в последнее время ощущаю, что эстетика живой гитарной музыки мне не интересна. Я устал от живых барабанов, от традиционных подходов к гитаре. Видимо, я “переслушал” музыку такого рода. Для меня не были новостью ни гранж, ни брит-поп, ни поп-панк. Это третичный, четверичный, пятеричный продукт. Для тех, кто знает оригиналы, это малоинтересно. Тем, кто слышал панк конца 70-х, слушать нынешний панк не интересно. А тем, кто хорошо знает музыку 60-х, нет особого смысла слушать брит-поп. Мне по-прежнему интересен синтез времен и стилей, он и будет представлен на альбоме.

– Вы ставили перед собой задачу не только сделать новую аранжировку, созвучную нынешнему вашему представлению о саунде, но и спеть по-другому, с другим настроением?

– По ходу выяснилось, что так оно и получается. Передавать заново эмоции себя двадцатипятилетнего – бессмысленно и совершенно не нужно. Я спел так, как спел бы, появись эти песни сейчас. Поэтому исполнение отличается, а в какую сторону – тут, что называется, на вкус и цвет товарища нет. Но мне больше нравится нынешний вариант. То же самое и с аранжировкой – многие вещи были переделаны, от некоторых музыкальных излишеств я решил отказаться. Считаю, что каждому времени соответствует своя музыка, снова запихивать в себя настроение 1989-го года мне абсолютно не хотелось.

– Тексты претерпят изменения?

– Микроизменения будут, но всего в нескольких словах. Так называемые, “политпесни” альбома я решил оставить нетронутыми. Они как раз иллюстрируют эпоху, пускай такими и будут. Убирать и добавлять отдельные словечки, это слишком конъюнктурно. Тогда уж лучше писать новую песню – и так, как я бы сделал это сейчас. Возможно, такие новые песни появятся в следующем альбоме. Что касается песен “Отчуждение”, “Не плачь”, “Холод” и “Вера” – они, по-моему, не привязаны ни к какому времени, и там изменений текста вообще не требуется. Пока что нужно решать и без того довольно серьезную задачу. ТЕЛЕВИЗОР в момент записи “Отчуждения” – группа “относительно умудренная”. Мы, вернувшись из европейских гастролей, были полны впечатлений и пытались экспериментировать, привносить в музыку какие-то изыски. Теперь эти песни с трудом поддаются расшифровке, потому что в них есть определенные гармонические сложности, так что это интересная работа и не такая уж простая.

– На нынешнем статусе ТЕЛЕВИЗОРА как-нибудь отразилось возвращение моды на раннюю готику и синти-поп 80-х?

– Может быть, немножко наша ситуация и улучшилась. Но я не думаю, что это связано с новой волной популярности музыки 80-х. До России, по-моему, эта волна доходит либо в каком-то очень урезанном клубном виде, либо в стадионной версии. Но тогда это выглядит уже как “Дискотека 80-х”, а там всевозможные коллективы, которые в 80-е были нам ненавистны, всерьез нами не воспринимались. Серьезные группы 80-х сейчас вновь пользуются спросом во всем мире, но российские аналоги от этого особо не выигрывают.

– Странно, что в 80-е годы наша “музыкальная критика” в упор не замечала в ТЕЛЕВИЗОРЕ музыкальную составляющую, и даже сейчас многие не хотят ее видеть, предпочитая говорить о “социальности”. Михаил, вас не напрягает то, что ваше творчество постоянно недооценивают?

– Для меня понятно, почему мы со своей музыкой не пришлись ко двору в данном времени. Причина этого в нынешнем кризисе культуры. Мне особенно неприятно, что надежды на некую европеизацию России, которые мы питали в 80-е годы, не сбылись, и я бы даже сказал, что начался откат в “дремучий Восток”. А мне это совершенно не близко. Быть частью сумасшествия, рухнувшего на мозги сограждан, мне не хочется. Поэтому вполне закономерно, что мы находимся в такой аутсайдерской позиции. Я пытаюсь найти тех, с кем мне было бы не стыдно, а приятно играть на одной сцене. И к сожалению, ситуация такая, что среди тех, кто популярен, таких людей почти не осталось. А те, кто остался... я знаю, чем они заплатили за эту популярность и чем продолжают платить.

– Четыре года назад вы сказали, что для того чтобы преуспеть в России, рок-музыкант должен быть “митьком”. Такая вот “духовность” и “любовь”; все кругом “братушки” – и все в таком духе. Как вы считаете, что-нибудь изменилось за последнее время?

– Человечество, в большинстве своем, в последние несколько тысяч лет не меняется кардинально. Выбирается некий усредненный вариант, удобный для всех, приемлемый для наибольшего количества людей. “Народность” остается для российской рок-группы важнейшим, определяющим фактором... Другое дело, что спектр от “народности” до ее полного отрицания – очень узкий, и туда не умещаются многие коллективы, либо они чувствуют себя там плохо, несвободно и вынуждены примыкать к полюсам. Музыкальная деградация в любом случае налицо. Восьмидесятые, на мой взгляд, выгодно отличаются от того, что началось потом. Вектор, мне кажется, был правильный именно тогда. На мой взгляд, лучшие песни Гребенщикова 1986-го года по своей искренности и новаторству дают фору нынешним молодым потугам в этом же направлении. Существует такая теория, что творческие прорывы, и вообще большие прорывы в жизни общества, осуществляются раз в 20 лет.

– То есть будем ждать?

– Я этим занимаюсь уже лет десять, наверное. (Смеется.) И за это время, конечно же, ждать подустал. Поэтому предпочитаю развиваться параллельно ситуации, не играя по этим правилам. Потому что принцип тот же самый: скелет остался тот же, господствует формат – пусть и другой, нежели раньше, но все же.

– А вы готовы к тому, что прорыва не произойдет? А наоборот, будет усиливаться кризис, и в какой-то момент ваше творчество окажется невостребованным, концерты прекратятся?

– Я готов к любым изменениям подобного рода. Разных занятий много. Сейчас бессмысленно выбирать, но я со спокойной душой перестану выступать, если это окажется невозможным. Сверхзадача ТЕЛЕВИЗОРА всегда состояла во внутреннем строительстве самого себя и своей музыки, все остальное – вторично. Мы никогда не ставили перед собой цель быть рок-музыкантами, стать рок-звездами. Ну, вот результат: мы ими и не стали. (Смеется.) На какой-то период так получилось (случайно), что мы ими оказались. Но некоторые-то об этом с детства мечтают. А у меня всегда были герои, и я понимал, что мне до них далеко. И даже когда их становилось все меньше и меньше, рок-музыка никогда не становилась для меня всеобъемлющей. По-моему, воспринимать ее как жизнь вообще – довольно убого. Есть много интересных вещей, которыми хотелось бы заняться, да руки пока не доходят.