Газета Завтра, №32(559), 4 августа 2004
Один из самых главных персонажей русского рока 80-х годов Михаил Борзыкин в девяностые годы был закрыт для массовой публики. Он не превратился в самопародию, потому что не добрый и, слава богу, не гуру. Он делает честные и злые песни. Возможная (во многом, неизбежная при этом) угловатость абсолютно не напрягает. Его язвительность, его обособленность, его злость и являются спасительным средством от переваривания шоу-бизнесом. Хотя бунт тоже отлично продается, как хорошо известно, на западных примерах, а отчасти, и на доморощенных.
Но Борзыкин не боится быть неудобным. Его злость не мальчика, но мужа. Его одиночество носит онтологический характер. Поэтому бунт Борзыкина не адаптируем. Появились новые объекты атаки власть толпы, господство массового вкуса. В текстах нового альбома слышится этакое аристократическое презрение. Афористичность строк Там, где пасутся стада истина не растет сродни ницшеанским Хочешь ли ты, чтобы жизнь твоя всегда была легкой? Так оставайся постоянно в стаде и за стадом забудь о себе. А жестокая борзыкинская оптика в изображении явлений прекрасного нового мира (Бабуины, Аллилуйя) сродни какому-нибудь Олдосу Хаксли.
Порой бунт приобретает черты восстания против миропорядка (Обходи). Впрочем, подобные выпады характерны для мистиков, для представителей негативной теологии, идущих узким травматическим путем к обретению истины.
Музыкально лицо ТЕЛЕВИЗОРА вполне узнаваемо (альбом находится в пространстве от DEPECHE MODE до KMFDM), и, несмотря на некоторую старомодность, вполне симпатично и органично тексту.
А Мегамизантроп в целом несомненное событие застойной культурной жизни страны.
В эту ночь, когда на небе Не видно ни одной звезды, Я завидую тем, кто решил и ушел молодым. И душа была цела, И болела, и рвалась к небесам. Казались чистыми мысли и смелыми глаза. Кто же знал, что не бывает Земляничных полян навсегда? Там теперь гуляет молодая золотая орда. Там теперь супермаркеты, В продаже все для игры. Мамы-полуфабрикаты, дети-гамбургеры.